Калмыкия Тур

Американский еженедельник The New Yorker опубликовал большую и интересную статью о Калмыкии и делах Кирсана Илюмжинова.

Эта необычная публикация американского журналиста про Элисту и Яшкуль была в апреле, когда в красивых степях Калмыкии цветут тюльпаны, привлекающие туристов. Необходимо отметить, что публикация в США была в апреле 2006 года.

Как рассказали знающие люди, в те далёкие и загадочные времена в Калмыкии была эпоха стабильности и правления Кирсана Илюмжинова, который часто досаждал иностранным государствам всеми силами с помощью своих верных помощников.

Американский журналист посетил таинственную Калмыкию и поговорил с крупными чиновниками и обычными людьми.

Теперь можно гордиться тем, что о Республике Калмыкия узнал весь мир.

Далее следует перевод с английского языка, сделанный специальной калмыцкой творческой группой энтузиастов и энтузиасток с горящими глазами, счастьем в душе и радостью в сердце. Необходимо отметить, что в состав группы входят люди разных народов, мечтающие о процветании Калмыкии.

The New Yorker пишет: Кирсан Илюмжинов — не типичный постсоветский миллионер, буддистский автократ. Он — правитель Калмыкии, одной из наименее известных из двадцати одной российской республики. Он также является президентом Международной федерации шахмат (Federation Internationale des Echecs, или FIDE), руководящего органа мировых шахмат.

Кирсан Илюмжинов немного похож на Волшебника страны Оз. Однако вместо воздушного шара он использует частный самолёт.

В Калмыкии, бесплодном участке земли, зажатом между Ставрополем и Астраханью, на берегу Каспийского моря, его невозможно не заметить: его фотография доминирует в зале прилета аэропорта, а рекламные щиты вдоль изрезанной дороги, ведущей в Элисту, столицу республики, показывают его верхом на лошади или рядом с различными людьми, которых он считает равными себе — Владимиром Путиным, Далай-ламой, патриархом Русской православной церкви Алексием II.

В местном музее в экспозиции под названием «Планета Кирсан» представлены подарки, которые он получил от высокопоставленных гостей.

Еще одна экспозиция, посвященная его шахматным реликвиям, представлена в Музее шахмат, который находится на третьем этаже Дворца шахмат в центре Шахматного города, построенного Илюмжиновым на окраине столицы — стоимостью около пятидесяти миллионов долларов — к шахматной Олимпиаде 1998 года.

Кирсан Илюмжинов стал чемпионом страны в четырнадцать лет, и он убежден, что, пользуясь своим авторитетом президента FIDE, он может превратить почти безлюдную пустыню размером с Шотландию в шахматный рай. Он видит Калмыкию как перекресток на современной версии Шелкового пути, где полчища шахматистов заменят караваны хазар и скифов. «Все здесь исходит из моего образа», — сказал он мне, пожав плечами, как-то днем не так давно. Я поднимаю республику».

Многие оспаривают последнюю часть этого утверждения, но никто не оспаривает первую. Илюмжинов был избран президентом в 1993 году, в возрасте тридцати одного года. Он сразу же упразднил парламент, изменил конституцию и удлинил срок своих полномочий. Он не находит ничего прекрасного в демократии и с готовностью признает, что его республика коррумпирована. («Кого они арестовали на прошлой неделе?» — сказал он мне. «Что-то связанное с проверкой судов низшей инстанции — за взятки, или что-то в этом роде. В любом случае, пока существуют деньги, пока существует правительство, начиная с Римской империи и на протяжении тысячелетий после нее — это всегда было проблемой»).

Президент Республики Калмыкия Кирсан Илюмжинов много раз вступал в конфликт с Кремлем — наиболее известен случай, когда в 1998 году он угрожал разорвать связи с Россией и превратить Калмыкию в независимую налоговую гавань, как Люксембург или Монако. Калмыкия находится всего в нескольких сотнях километров к северу от Чечни, которая уже триста лет предпринимает кровавые попытки отделиться от России. Москва не шутит на эту тему, и в 2004 году Путин положил конец прямым выборам региональных лидеров. Новые правила, казалось бы, должны были положить конец политической карьере эпатажного молодого Илюмжинова. Тем не менее, в июне прошлого года Путин прилетел в Элисту и провел с ним час наедине. Никто не раскрыл, о чем шла речь, но когда они вышли и позировали для фотографий, в глубоких черных глазах Илюмжинова блеснул огонек восторга. Путин выглядел жестким, суровым и отеческим. Когда пришло время назвать имя нового лидера, Путин выдвинул кандидатуру старого. Этот выбор был мгновенно ратифицирован парламентом, который Илюмжинов создал вместо уволенного им парламента.

Президент Республики Калмыкия Кирсан Илюмжинов назвал свою автобиографию, опубликованную в 1998 году, «Терновый венец президента». (Названия глав: «Без меня народ неполноценен», «Я стал миллионером» и «Нужно всего две недели, чтобы убить человека»).

В книге он описывает, как рос в Элисте. После окончания школы он работал на заводе и служил в Советской Армии.
Затем он учился в московском Институте международных отношений, где познакомился с такими людьми, как внук Брежнева и племянник Кастро, установил связи, которые оказались полезными в дни заката коммунизма и еще более полезными впоследствии.

Илюмжинов извлек большую выгоду из распада Советского Союза. Как и многие другие амбициозные бизнесмены, оказавшиеся в Москве в первые, беззаконные дни постсоветского капитализма, он унес миллионы, никто толком не знает, сколько именно, в том числе за счет торговли автомобилями. По его словам, он владеет долей в пятидесяти компаниях, включая несколько банков.

Как ни странно для шахматиста, Илюмжинов, кажется, не может усидеть на месте более пяти минут (возможно, это потому, что он также бывший чемпион по боксу среди калмыков). Он стильный мужчина — высокий и жилистый — и в той части мира, где «нарядный» часто означает носить одежду с пуговицами, Илюмжинов предпочитает хорошо сшитые темные костюмы, чистые белые рубашки и репсовые галстуки со смелым рисунком. Его коричневые мокасины блестят и выглядят по-европейски.

Шахматная деятельность Илюмжинова заставляет его много времени проводить в разъездах, но когда он находится в Элисте, он передвигается по городу на белом Rolls-Royce, за которым следуют Range Rover и Cadillac, который он купил шестнадцать лет назад в Вене.

Черный «Роллс» он держит в Москве, чтобы использовать его во время частых поездок туда. Часто говорят, что Илюмжинов владеет десятью «Роллс-Ройсами». Он отрицает это. «У меня никогда не было десяти», — говорит он. «Шесть, но не десять. Это хорошая машина. Хорошо сделана, надежная. Кстати, они не принадлежат правительству. Это мои машины. Я заплатил за них и езжу на них. Республика ничего не платила».

Калмыкия, где до семидесяти процентов рабочей силы не имеет работы и имеется огромный региональный долг перед Москвой, не имеет такой экономики, которая могла бы позволить покупку многих роскошных автомобилей. Илюмжинов может быть богатым, но его народ, конечно же, нет, и мало кто верит, что шахматы смогут это изменить.

На протяжении тысячелетий богатый чернозем Калмыкии обеспечивал идеальные условия для разведения овец и других животных. В 1950-х годах Советский Союз решил использовать возможности пастбищ и завез сюда более миллиона новых овец, но верхний слой почвы был тонким, и травы не хватало, чтобы прокормить такое количество животных. Кроме того, московские чиновники от сельского хозяйства решили, что подойдут только мериносовые овцы. Их шерсть мягкая, но копыта, отточенные жизнью на неровных горных склонах, режут нежную почву как бритвы.

Калмыкия стала первой в Европе искусственной пустыней, официально признанной ООН зоной экологического бедствия. На спутниковых фотографиях она похожа на Луну; по безрадостным просторам пустоты с ней могут сравниться только самые большие участки Центральной Азии. Поголовье овец, хотя и остается основным источником дохода, было уничтожено, а попытки разводить верблюдов в пустынной местности увенчались лишь частичным успехом.

Когда Илюмжинов впервые баллотировался в президенты в 1993 году, он заявил, что решит эту проблему. Он также пообещал каждому чабану в Калмыкии мобильный телефон — его версия курицы в каждой кастрюле.

Это была новая идея, и люди были в восторге, но мобильные телефоны мало что сделали для борьбы с бедностью.

В субботу я должен был впервые встретиться с Илюмжиновым; однако, когда я прибыл в его офис, его пресс-секретарь объяснил, что какие-то богатые люди внезапно прилетели из Москвы «на частном самолете», и президент повез их на охоту на волков. Встречу придется подождать.

Богатые люди в наши дни прилетают все чаще, потому что в Калмыкии есть нефть, газ и еще более важный ресурс — море. Илюмжинов договорился с группой немецких инвесторов и иранскими нефтедобытчиками о создании порта на Каспии, в городе Лагань. Планируется, что через республику нефть будет поставляться в Индию, которая в ней очень нуждается.

Калмыкия — или, по крайней мере, Илюмжинов — может заработать миллионы. «Мы не хотим всю жизнь пасти овец», — сказал он мне, когда мы наконец встретились. «Мы тоже хотим развиваться, цивилизоваться. Почему-то в Америке люди считают, что они имеют право жить хорошо. Мы тоже хотим жить хорошо! Мы хотим построить порт. Мы хотим развивать торговлю. Мы хотим создать рабочие места. Мы хотим, чтобы Калмыкия стала торговым перекрестком». Илюмжинов ударил в серебряный колокольчик на столе переговоров в своем кабинете. Секретарь появился мгновенно. «Кофе?» — спросил он. «Чай?»

Илюмжинов способен сделать или сказать почти все, что угодно; футбольный фанатик, щедро тратящий миллионы долларов на местную команду «Уралан», он объявил в 1996 году, что купил звезду чемпионата мира Диего Марадону — что было бы сродни подписанию Дерека Джитера, который будет играть в бейсбол в Черногории. Марадона так и не приехал.

Илюмжинов поклоняется Бобби Фишеру, зацикленному, антисемитскому американскому изгнаннику, который в 1972 году выиграл у Бориса Спасского чемпионат мира по шахматам. Фишер играл блестяще и вел себя как избалованный сопляк. Язвительный матч, который проходил на нейтральной территории, в Исландии, отозвался темными отголосками холодной войны. Фишер больше не может вернуться в США: он находится под следствием за нарушение санкций против бывшей Югославии, сыграв там матч-реванш со Спасским в 1992 году.

Илюмжинов называет Фишера «звездой в истории цивилизации» и сравнивает его с Ньютоном, Эйнштейном, Коперником и космонавтом Юрием Гагариным. В 1995 году Илюмжинов появился в Будапеште с сумкой, в которой было сто тысяч долларов.

Он передал деньги Фишеру и сказал, что это компенсация за то, что Советский Союз не выплатил гонорар за книгу Фишера «Мои шестьдесят памятных партий». Илюмжинов настаивает на том, что он «серьезно относится к тому, что говорят звезды или колдуны», и часто комментирует свою способность общаться с инопланетянами.

В 2001 году он рассказал журналистам, что недавно побывал на борту НЛО: «Инопланетяне надели на меня желтый скафандр. Они устроили мне экскурсию по космическому кораблю и показали командный центр. Я чувствовал себя с ними очень комфортно». Илюмжинов во многом полагается на услуги болгарской предсказательницы по имени Ванга, которая сказала ему, что он станет президентом Калмыкии и FIDE. Ванга также сказала, что он построит нефтепровод и «шерсточесальную фабрику».

До сих пор она была права во всем, кроме трубопровода. Вскоре после того, как Илюмжинов стал президентом, он издал директиву УКАЗ 129: «О государственной поддержке развития шахматного движения».

С тех пор изучение шахмат стало обязательным для каждого ученика первых трех классов и настоятельно поощряется для остальных. Появились клубы, и молодые люди обсуждают тонкости индийской защиты Нимцо и ферзевого гамбита так, как американские подростки могут размышлять о последствиях сюжетных линий в сериале «О.К.».

Усилия оказались успешными: за последнее десятилетие семнадцать студентов из крошечной республики получили официальные рейтинги от FIDE, что является выдающимся достижением для места с населением в триста тысяч человек. (Для сравнения, в Москве, восьмимиллионном городе, который по-прежнему является настоящим шахматным центром мира, их число составляет сто; в Санкт-Петербурге — сорок восемь).
«Шахматы дисциплинируют детей», — сказал мне Илюмжинов. «Они получают лучшие оценки. Они выступают. Они сосредоточены».

Илюмжинов редко долго остается в стороне от новостей. Российские лидеры обсуждали, что делать с могилой Ленина после падения коммунизма. Несколько месяцев назад он предложил решение: он просто купит гробницу за миллион долларов, а затем построит в Элисте мавзолей для ее хранения. Большинство россиян рассмеялись и покачали головами, как они часто делают с его затеями.

Однако бывают случаи, когда смех не совсем уместен. Илюмжинов провел много времени в Багдаде в девятнадцати-девяностых годах и считает Саддама Хусейна своим другом. Несколько лет назад он предложил Саддаму участок земли в четыре гектара в калмыцкой столице. «Через двадцать, тридцать, пятьдесят лет история скажет свое слово», — сказал мне Илюмжинов, когда я спросил, как он относится к Саддаму сейчас.

«Он действительно держал все в своих руках. В Ираке есть сунниты, шииты, курды. Очень много проблем. Но тогда все было спокойно. С ним приходилось вести переговоры, но это уже политика. Конечно, я буддист. Когда происходят пытки и льется кровь, мне это не нравится».

Калмыкия — единственный буддийский регион на территории Европы. Народ, чей язык происходит от монгольского, является потомками кочевников, которые впервые кочевали по степям Центральной Азии почти восемьсот лет назад под предводительством Чингисхана, который, как оказалось, является одним из героев Илюмжинова, наряду с Фишером и Далай-ламой.

В пустынных коридорах, ведущих к его кабинету, я заметил только один предмет искусства — огромный цвета лаймовой зелени портрет военачальника XIII века. В самом кабинете есть ещё один.

«Я не понимаю, когда люди называют его диктатором», — сказал мне Илюмжинов. «Если есть порядок, если есть закон, если есть установленные правила игры, то все должны их соблюдать, иначе мы превратимся в животных. И даже у животных есть свой порядок — волки, овцы. Везде должен быть порядок и дисциплина. Тот, кто нарушает их, должен быть наказан, конечно, а тот, кто работает, пусть работает. У Чингисхана был порядок, дисциплина; он создал государство, он улучшил жизнь своего народа — все было хорошо».

Империя Чингисхана в конце концов распалась. Большинство кочевников осталось в Центральной Азии, но одна группа мигрировала к Каспийскому морю и поселилась на территории, ставшей Калмыкией — калмык по-турецки означает «остаток». С тех пор им приходилось нелегко. Петр I разрешил калмыкам строить храмы и исповедовать буддизм в обмен на защиту южных границ императорской России. Однако к концу восемнадцатого века Екатерина Великая принудила буддийское царство к покорности. Более ста тысяч человек ушли через Волгу. Большинство погибло.

В девятнадцатых-тридцатых годах Советский Союз просто забрал кочевников из их кибиток (юрты) и поселил их в колхозах, как он поступил с миллионами других людей. Это была катастрофа, но впереди было еще хуже: Сталин подозревал калмыков в поддержке нацистов во время Второй мировой войны, поэтому он депортировал их всех. Даже для Сталина это был эпический акт геноцида.

Начиная с 28 декабря 1943 года, калмыков грузили в вагоны для скота и отправляли в Сибирь; многие умерли еще до прибытия поездов. Тысячи других погибли в последующие годы ссылки. Им разрешили вернуться в свои дома только в 1957 году, после того, как Никита Хрущев произнес свою «секретную речь», осуждающую Сталина. К тому времени калмыков насчитывалось менее семидесяти тысяч человек; большинство их домов было экспроприировано русскими после войны, а все буддийские храмы были разрушены.

Илюмжинов решил восстановить каждый храм. И даже больше. «Тринадцать лет назад, когда меня избрали, в Калмыкии не было ни одного буддийского храма», — сказал он, когда мы сидели в его кабинете и смотрели на недавно построенный Золотой храм. Строительство заняло шесть месяцев, и он открылся 27 декабря, к годовщине депортации Сталиным калмыков. Илюмжинов надеялся, что в храме будут присутствовать Чак Норрис (который уже бывал там раньше) и несколько знаменитых буддистов — он упоминал Стивена Сигала, Ричарда Гира и Шэрон Стоун. Никто из них не приехал; зато приехали королевский посол Непала в Российской Федерации, представители буддийских общин из Тувы, Монголии и Тибета, а также специальный представитель Далай-ламы (который посетил это место в 2004 году и освятил его).

«За тринадцать лет мы построили тридцать восемь буддийских храмов — тридцать восемь! Мы построили двадцать два православных храма. Мы построили польский католический собор и мечеть. И я хочу подчеркнуть: это построила не Россия, это построила не Москва, не инвесторы, не спонсоры. Это все было построено на мои личные деньги и отдано людям». (Решение о строительстве собора он принял после встречи с Папой Римским Иоанном Павлом II в Ватикане в 1994 году — несмотря на то, что, по его словам, в Калмыкии жил только один католик).

Илюмжинов вложил пятнадцать миллионов долларов в собор и гораздо больше в Золотой храм.

«Весь храм построен на мои деньги. Только что приезжал министр строительства, и я дал ему еще шесть миллионов рублей» — около двухсот тысяч долларов — «на зарплату».

День после моего приезда в Элисту показался необычайно холодным даже по меркам степи, где ветер может беспрепятственно гулять, набирая силу, на протяжении сотен километров. Возможно, это объясняло, почему на улицах было так мало людей. Поздно утром начался снегопад. Я медленно проехал мимо ряда хрущевок — пятиэтажных, мгновенно обветшавших жилых домов, построенных по всему Советскому Союзу Хрущевым и всеми ненавидимых. Жирные хлопья заполнили лобовое стекло, когда я въехал на парковку Золотого храма.

Высота храма составляет шестьдесят четыре метра, он является самым высоким за пределами Азии и вписан в необычайно ветхую сцену провинциальной российской жизни. Этот храм мог бы находиться в Таиланде или Индии. Может быть, в Хейт-Эшбери во время лета любви. Где угодно, только не в Калмыкии.

Главное сооружение, громадная пагода с позолоченным фасадом и огромными красными лакированными дверями, была окружена семнадцатью небольшими павильонами, каждый из которых был покрыт красной краской и сусальным золотом и отделан лесной зеленью. Они были похожи на зонтики в натуральную величину, которые часто можно встретить в тропических коктейлях. Каждый павильон представляет одного из семнадцати учеников Будды. Строительные леса все еще покрывали часть главного храма, и десятки людей работали на сильном морозе, одни рубили лёд, другие наносили последний слой краски.

Внутри две сотни человек под руководством четырех молодых монахов в шафрановых одеждах молились самому большому в мире пластиковому Будде. По словам одного из монахов, фигура была сделана в России из «передовых композитов космической эры» и покрыта золотом, а на макушке ее головы был туго заплетен моток черных волос. Подоконники были выкрашены в ярко-красный цвет, стены — в розовый, а платформа, на которой сидел Будда, высотой два метра, была украшена рядом больших лепестков лотоса — они выглядели в точности как красные языки на альбомах Rolling Stones. Из бумбокса в часовне доносилась музыка в стиле нью-эйдж, которая звучала как вода, медленно капающая на камни.

Духовный лидер калмыцкой общины, которого зовут Эрдне Омбадыков, родом из Филадельфии, питает слабость к панк-року. В возрасте семи лет родители отправили его изучать буддизм в Индию, где Далай-лама признал его реинкарнацией буддийского святого Тилопы. Он гостил у своей семьи в США, когда я был в Калмыкии, поэтому я встретился с приятным и ученым двадцатитрехлетним монахом по имени Лобсанг Цультим.

Мы разговаривали, сидя на мезонине храма, откуда открывается вид на Будду. Лобсанг показал мне библиотеку, которая еще не открыта, и шестой этаж, где находится резиденция, предназначенная для Далай-ламы — если он сможет вернуться. «Когда он приезжал раньше, он останавливался в гостинице», — сказал монах, печально покачав головой. «В следующий раз он сможет побывать в чистом месте. В буддийском месте». Лобсанг говорил о Далай-ламе и лидере Калмыкии так, как будто они имеют одинаковое духовное значение.

«Наш президент — созидатель», — сказал он. «Он поддерживает все религии, всех людей. Без него у нас ничего бы не было».

Проехав по степи, ведущей от Элисты к Каспийскому морю, — призрачному участку без зданий, деревьев или каких-либо других признаков жизни, за исключением, возможно, пастуха и нескольких верблюдов, — вы в конце концов приедете в Яшкуль, второй город Калмыкии.

Даже для недостроенного, полузаброшенного творения безымянных советских проектировщиков Яшкуль — мрачное место в самый яркий день. По центру улицы Ленина, главной магистрали города, бегают собаки. Десятки зданий застыли на разных стадиях строительства; рабочие давно уехали.

Лады из дешевой жести, несомненно, изготовленные, когда Леонид Брежнев сидел в Кремле, ржавеют вдоль обочин дорог. В большинстве российских городов, больших и малых, когда коммунизм пал, пали и статуи Ленина, которые стояли перед каждой мэрией или культурным центром и на каждой городской площади. Но не в Яшкуле.

Я договорился посетить общественный центр, но сначала был обед с мэром города, Тельманом Хаглышевым, в доме одного из его друзей. Это было довольно новое и прочно построенное здание со спутниковой антенной на крыше.

Тельман Хаглышев и его друзья сидели в кожаных креслах и смотрели передачу «Animal Planet» о молодых жирафах на плоском экране телевизора, который показывал животных так, как будто они находились в комнате. Время было обеденное, и бутылки с водкой явно давно закончились. Мужчины произносили тосты на калмыцком языке, на котором уже мало кто говорит. (Илюмжинов, который изучал языки в университете и свободно говорит на японском, а также на немецком и английском, может говорить на родном языке, но не без труда).

Как и любой пятидесятивосьмилетний калмык, Тельман Хаглышев родился в Сибири и в основном там же вырос. Грузный мужчина с густыми, неухоженными пучками волос, которые, казалось, беспорядочно разбросаны по всей голове, он был любезен, но не слишком разговорчив. Большинство бывших бюрократов советской эпохи склонны говорить речами, и он не был исключением. Его глаза начали светиться. «Вы бы пришли сюда до того, как он стал президентом, когда-нибудь?» спросил Хаглышев. Он быстро ответил на свой собственный вопрос.

«Нет. Вы здесь потому, что Кирсан Илюмжинов сделал нас знаменитыми. Раньше у нас не было ни газа, ни горячей воды. Сегодня у нас есть кабельное телевидение». Он имел в виду спутниковые антенны. В Яшкуле не так уж много проводов. Многие калмыки все еще полагаются на автомобильный транспорт для доставки питьевой воды и сжигают овечий навоз, чтобы пережить зиму. «Мы живем, потому что Кирсан вернул нас к жизни», — сказал Тельман Хаглышев.

Ропот согласия наполнил комнату. Он долго рассказывал о дорогах — пятьдесят три километра, — которые были построены в районе за последние два года, о лошадях, которых здесь разводят и которые продаются по высоким ценам на рынках по всему миру, и, самое главное, о том, как нефть Каспийского моря сделает Калмыкию богатой.

«Особая радость быть буддистом в том, что мы не делаем ничего плохого другим людям», — говорит Хаглышев. «Не то что другие рядом». Он бросил на меня знающий взгляд. «Мы не так далеко от Чечни, вы знаете. Но мы не такие, как они. Наш регион — один из самых спокойных в России. И, конечно, Кирсан построил наш шахматный город. Можете верить или нет, но международная шахматная олимпиада 1998 года — сто десять флагов над павильоном — стала для Калмыкии величайшим событием». Каждое утверждение он подкреплял рюмкой водки и настаивал, чтобы гости присоединились к нему. К этому времени мы, спотыкаясь, добрались до обеденного стола.

«Футбол — это здорово, а мы — великая страна, у нас будут шахматные туристы и рабочие места». Хаглышев начал бредить, и, как по команде, появилась его жена и начала раздавать тарелки с едой. Она не говорила, и Хаглышев не пытался ее представить. Она несла миски с калмыцким пельменем — острым среднеазиатским вариантом супа из вонтонов, блюда из вареной и приправленной баранины, жареное тесто и некоторые другие основные продукты питания, которые помогают Калмыкии играть свою роль в качестве части страны с самой низкой продолжительностью жизни в промышленно развитом мире, где большинство мужчин умирают к шестидесяти годам.

После трапезы пришло время посмотреть шахматы. Дом культуры в Яшкуле — это двухэтажное здание из белого кирпича в центре города. Большая часть стекол в синих окнах была треснута. Несколько стекол отсутствовали полностью.

На первом этаже было темно, холодно и безлюдно. Но с этажа выше доносился слабый звук. Проведя в молодости больше времени, чем следовало, в парке Вашингтон-сквер, я легко узнал его: шахматисты, завершив ход, шлепают по часам противника.

На втором этаже была одна занятая комната. На двери висела табличка «Шахматный клуб «Белая ладья»»; внутри за столиками сидело с десяток человек. Самой младшей была девочка восьми лет, самым старшим — мужчина, который не помнил своего возраста.

В каждом советском культурном центре была стена посвящения, обычно заполненная пропагандой о Ленине, Юрии Андропове или достижениях местного тракторного завода. В Калмыкии объектами почитания были Кирсан Илюмжинов и другие лидеры FIDE.

Были также фотографии или рисунки легендарных шахматистов, начиная с Вильгельма Стейница, который поднялся из венских кофеен и стал первым чемпионом мира в 1886 году, через Капабланку, Алехина и Таля, до грозных лиц Бобби Фишера и Гарри Каспарова. Противоположная стена была отдана женщинам. Здесь были фотографии непрерывной череды славянских матрон: Менчик, Быкова, Руденко. В 1960-х годах они уступили эпоху грузинского превосходства. (Нона Гаприндашвили стала первой женщиной-гроссмейстером и удерживала мировой титул шестнадцать лет, до 1978 года, когда она уступила его грузинке Майе Чибурданидзе, которая затем царствовала более десяти лет).

Тринадцатилетняя девочка с косичками стояла у двери с приветливой улыбкой на лице. Её звали Катя, и она играла в шахматы с семи лет. Мы подошли к одному из столов. На полу рядом с ним были разбросаны книги. Одна называлась «Игра ферзевой пешки», другая анализировала серию знаменитых матчей, которые дети должны копировать и изучать в школе. Катя обнималась с девочкой, похожей на младшую сестру.
Они радостно смеялись, наклонялись и брали в руки шахматную монографию Давида Бронштейна с анализом международного шахматного турнира 1953 года в Цюрихе. «Вы его знаете?» спросила Катя. Конечно, я его знал. Бронштейн, которому восемьдесят два года, считается одним из величайших шахматистов. Она изучала Бронштейна!

К нам подошёл солидный старик в зеленом жилете, побитом непогодой. У него были колючие седые волосы, он носил брюки в полоску и очки в розовой оправе. Он выглядел как парень, вышедший из ночного клуба «Mudd club». Он представился как Джилаев Дорджи Лиджиевич, инструктор девочек, а затем заговорил о шахматах, напомнив мне, что именно Чингисхан принес эту игру в Россию. Он также пробежался по официальному списку добродетелей — рассудительность, терпение, порядок — которые шахматы должны привить детям. Я спросил его, поэтому ли он играет. Он рассмеялся и ответил, что нет. «Когда калмыки жили в юртах, они не умели читать и писать, но умели играть в шахматы», — сказал он. «Когда нас всех отправили в Сибирь, у нас не было ни шахматных фигур, ни досок. Я никогда не забуду, как один человек делал шахматные фигуры из муки и воды».

Эпическая поэма калмыцкого народа, которую воспевали со времен монгольских нашествий, называется «Джангар» по имени ее героя.

В эпосе есть описание великолепного дворца с серебряными дверями и стенами из жемчуга, а также фрески, изображающие подвиги спутников Джангара — 6012 героев.
У Илюмжинова, похоже, не так много сподвижников, но дворец у него точно есть. «Подождите, пока вы увидите Шахматный город», — с гордостью сказал мне Берик Балгабаев во время полета в Элисту из Москвы. Вы его никогда не забудете».

Берик Балгабаев — специальный помощник президента FIDE и эмиссар Илюмжинова в Москве по вопросам шахмат. (Существует также отдельная дипломатическая миссия, поскольку Калмыкия, будучи автономной республикой, проводит собственную внешнюю политику).

Берик Балгабаев, который познакомился с Илюмжиновым, когда они были студентами Института международных отношений, путешествовал с делегацией из сибирского Ханты-Мансийского округа, который добывает около пяти процентов мировой нефти, больше, чем любая другая часть России.

Эта группа рассматривала возможность строительства шахматного города, подобного тому, который находится в Калмыкии. Делегацию возглавлял сын губернатора, который оказался президентом Ханты-Мансийской шахматной федерации, а также заместителем министра строительства региона. Были представители департамента физической культуры, главный архитектор области и несколько женщин в серьезных соболях.

Балгабаев заметил, что я читаю «Защиту», роман Набокова о шахматном вундеркинде, настолько одержимом игрой, что с возрастом он теряет связь со всем остальным. «Это худшая книга о шахматах, которую вы можете прочитать», — сказал Балгабаев. Я был удивлен, поскольку многие люди считают, что это лучшая книга о шахматах, которую можно прочитать». «Она пропагандирует идею о том, что шахматы — это странно, а люди, которые в них играют, — сумасшедшие».

Затем, возможно, полагая, что кто-то, пишущий о шахматах, должен быть хорош в них, он спросил меня, каков мой текущий рейтинг в Соединенных Штатах. (Я не мог заставить себя сказать ему, что моя шахматная карьера закончилась в 1970 году, когда я обменял красивый деревянный шахматный набор, полученный в подарок, на копию ежегодника «Нью-Йорк Никс» с автографом Уиллиса Рида).

За исключением пяти вооруженных людей, охраняющих Шахматный дворец, пирамиду из стекла и зеркал, мерцающую в холодном солнечном свете среди групп кондоминиумов, магазинов и баров, Шахматный город был пустынным, когда я приехал.

Город выглядел как своего рода Олимпийская деревня — по крайней мере, с буддийским храмом и в форме среднеазиатской юрты. На самой заметной фотографии на стене дворца изображен Чак Норрис, целеустремленно шагающий по строительной площадке.

Во дворце есть просторное, открытое фойе, как в отеле Marriott. Здесь были десятки шахматных столов, шахматных досок и шахматных комнат. Красивые резные фигуры огромных размеров сидели на клетках, но некому было их передвинуть.

Я прошелся по музею, где собраны экспонаты многих самых известных матчей в истории, включая поединок 1996 года между Гатой Камским и Анатолием Карповым, который Илюмжинов после переговоров с Саддамом Хусейном назначил в Багдаде. Однако международная реакция была настолько резкой, что ФИДЕ перенесла матч в Элисту. (Это не отвратило Илюмжинова от диктаторов. Он организовал проведение чемпионата мира 2004 года в Триполи по настоянию другого друга, Муаммара Каддафи).

В музее выставлен знаменитый шахматный указ Илюмжинова, а также сувенирные фигуры из Ирана, Индии, Дубая, Ливии, Ирака, Туниса, Израиля, Польши и других стран. Есть шахматные фигуры из слоновой кости, тика, поддельного янтаря и имитации алебастра; некоторые из них имеют форму овец, другие — верблюдов, третьи — кочевников.

Реальная стоимость «Шахматного города» неизвестна, Калмыкия не придерживается открытых принципов бухгалтерского учета. Илюмжинов заявил, что вложил в него сорок миллионов долларов собственных средств. «Город был построен на инвестиции», — сказал он мне.

«Это все инвестиции. Там нет бюджетных денег. И если инвестиции вливаются, я думаю, это очень хорошо — для республики, для страны, для людей». Я спросил по меньшей мере два десятка людей в торговых центрах, интернет-кафе и ресторанах, считают ли они, что получили какую-либо выгоду от строительства «Шахматного города». Большинство отказались отвечать; ни один не сказал «да».

В республике, где людям повезло заработать пятьдесят долларов в месяц, проект вызвал больше недовольства, чем доходов. Илюмжинов надеялся, что Олимпиада 1998 года привлечет внимание к его владениям. Это произошло, но не совсем так, как он хотел. 8 июня, за несколько месяцев до приезда участников в Элисту, в местном пруду было найдено тело журналистки Ларисы Юдиной, получившей множественные ножевые ранения. Юдина была редактором газеты «Советская Калмыкия сегодня», единственной оппозиционной газеты в регионе. Илюмжинов запретил газету, поэтому Юдина печатала ее в соседнем Волгограде, а затем распространяла экземпляры из багажника своей машины. Она часто обвиняла правительство в коррупции, хищениях и других преступлениях, а когда ее убили, расследовала финансы «Шахматного города».

Московские чиновники, не доверяя местной полиции, взяли расследование на себя и вскоре арестовали двух человек: оба были бывшими помощниками Кирсана Илюмжинова, оба признались в убийстве, и оба были осуждены. «Вы думаете, это так шокирует? спросил меня Сергей Митрохин в Москве за день до моего отъезда в Элисту. Сергей Митрохин — лидер «Яблока», ведущей либеральной партии России, одной из немногих, кто еще готов критиковать Кремль, и он открыто назвал Илюмжинова убийцей. «Он, конечно, может подать на нас в суд, но он не хочет, чтобы все эти истории стали достоянием общественности», — продолжает Сергей Митрохин. «Он знает, что не может позволить себе оскорбить Кремль. Все остальное пойдет в ход. Это как в Латинской Америке. В России сегодня главный талант — остаться у власти».

Деятельность ФИДЕ помогает Илюмжинову в этом. Он является хранителем древних правил игры и органом, составляющим мировые рейтинги. В прошлом году Илюмжинов заменил финальный матч в двухлетнем графике чемпионата на более драматичный трехнедельный турнир. Он ускорил игру, отказавшись от традиционного формата, в котором игроки могут провести мучительно тихие часы, обдумывая свой следующий ход, и заменив его «быстрыми шахматами», в которых матч длится пятьдесят минут.

«Вам нужно привлекать спонсоров», — сказал он мне. «Но спонсоры и инвесторы идут туда, где есть хорошее шоу, где много зрителей. Ведь интересно смотреть футбол, правда? Когда люди бегают в течение сорока пяти минут, в течение двух таймов, верно? Или баскетбол. А шахматы, когда люди играют одну партию два-три дня — кто будет смотреть это по телевизору?».

Этой осенью состоятся выборы на пост президента FIDE. Илюмжинов баллотируется против голландского бизнесмена по имени Бессел Кок.

Шахматы всегда служили барометром культурного превосходства в России, и самые талантливые люди в российских шахматах считают, что Илюмжинов — это шутка.

«Даже придурок будет работать лучше, чем Илюмжинов», — сказал недавно Анатолий Карпов, бывший чемпион мира, когда его спросили, кого он поддерживает. Ситуация не может стать хуже».

Гарри Каспаров, который, возможно, является сильнейшим игроком в истории, сказал, что быстрая версия игры Илюмжинова «положит конец шахматам, какими мы их знаем». В наши дни Каспаров, который ушел на пенсию и занялся оппозиционной политикой, отказывается даже обсуждать эту тему.

В прошлом месяце британский гроссмейстер Найджел Шорт высказался по этому поводу: «Трудно недооценить важность этих выборов, поскольку на кону стоит будущее шахмат. Либо FIDE останется ковбойской организацией, погрязшей в мошенничестве и избегаемой корпоративными спонсорами, либо она станет современным, профессиональным спортивным органом, приверженным использованию огромного потенциала игры».

Кирсан Илюмжинов, похоже, не особенно обеспокоен выборами.

Он гораздо больше поглощен международной и межгалактической политикой. Во время нашей беседы в его кабинете он одобрительно сравнил Джорджа Буша с Чингисханом: «Буш наводит порядок, завоевывает страны, территории, новые нефтяные скважины, отдает их богатым нефтяным компаниям, они богатеют и становятся еще богаче — это нормально. У Буша есть армия, есть Конгресс, который выделяет дополнительные сто миллиардов долларов, есть Сенат, есть Суд. Может быть, скоро будет большой американский штат. Я не исключаю, что при нашей жизни мы все будем жить в американском штате. Но пока есть порядок и дисциплина, какая разница?».

Саддам Хусейн был его другом. Не был ли Илюмжинов возмущен войной в Ираке? «У вас там гибнут американские солдаты», — сказал он. «Почему они умирают? Они устанавливают свободу? Права человека? Ну, посмотрим».

Затем он вернулся к своей убежденности в том, что человеческий опыт все равно скоро закончится. Завтра сюда прилетят инопланетяне и скажут: «Ребята, вы плохо себя ведете», а потом заберут нас с Земли. Они скажут: «Почему вы здесь деретесь? Почему вы едите друг друга? И они просто посадят нас на свои корабли и увезут».

The New Yorker
Апрель 2006 года